Черкасов Сергей Игоревич (14.01.1954 - 18.07.1991), учитель математики. Выпуск 1971 г. (школа 239).
Отец Сергея, Игорь Васильевич, военнослужащий, офицер. Мать - Нора Борисовна, музыкальный педагог, благодаря чему оба брата Сергей и Алексей получили хорошее музыкальное образование.
С Серёжкой мы познакомились как бы случайно. Дело было весной 1976 года. Как-то собравшись в очередной наш поход, мы стояли группкой на платформе "Пискарёвка" и ждали поезд. К нам подошёл молодой человек в шинели и с ефрейторскими погонами. Оказалось он хороший знакомый молодых учителей математики из нашей походной банды, учился вместе с ними в Пединституте, пел в хоре. Познакомились. Он по окончании Герценовки был направлен служить Отечеству в Суворовское училище в качестве учителя математики. Хорошая служба, не пыльная. Я тогда сказал: "Эх не хватает в школе учителей-мужчин. Вот бы нам работать в одной школе!"
Сказал и забыл. А в августе иду по коридору моей 531-й школы - ба! - навстречу мне этот самый молодой человек. Оказалось по окончании службы в армии его направили ровнёхонько в нашу школу ! Так бывает?
Мы быстро подружились, стали не просто вместе работать, а развили бурную совместную деятельность и по части обучения детей (ходили друг к другу на уроки), и по части воспитания.
Мне тогда дали 4-й класс, что я физик мог им дать как классный руководитель? У меня не было даже уроков в этом классе! Зато мы встречались с ними на ежедневных((!) классных часах. А кроме того эти дети приходили к нам в воскресенье в школу. Серёжка вёл у них хор, а я с другой частью класса в это время занимался театральной студией. Часто по выходным мы ходили в походы на Карельский перешеек, а на каникулы уезжали в какую-нибудь Пояконду или в Кандалакшу. Мы удивительно одинаково представляли себе работу учителя, воспитателя, как будто учились у одних и тех же учителей.
Серёжка был ярким учителем. Вокруг нас быстро образовалась группа единомышленников из 7-8 учителей, не принимавших косность, формализм. Мы были глотком свежего воздуха для некоторых учителей, в которых ещё не умерло желание "сеять разумное, доброе, вечное." Уроки Сергея Игоревича были как правило необыкновенно интересными, зажигательными. Ребята не могли не любить такого учителя.
Сергей обладал красивым голосом и отменным музыкальным слухом. Его пение авторских песен завораживало. А уж когда мы запевали на два голоса, это было фантастическим наслаждением. Мы устраивали вечера авторской песни (А. Суханов, Б. Окуджава, Е. Клячкин, С. Никитин и др.) вместе и по одному. Для нас это было поводом и для удовольствия, и для сближения с детьми. Слова этих песен обладают колоссальным человеческим потенциалом, потому что в них нет лжи, так же как не было её и в нашем исполнении этих песен, и в нашей искренней привязанности к детям.
Работа нравилась, больше чем нравилась, и приносила свои плоды. Серёжкин хор из моих малявочек со слабенькими еще, но чистыми голосами победил на конкурсе школьных хоров. Конкурсная комиссия представить себе не могла, что хор-победитель района подготовил не учитель музыки. Дали грамоту "Учителю музыки Черкасову С.И..." Я долго смеялся по этому поводу, потом своей рукой зачеркнул слово "музыки". Моя театральная студия произвела фурор на городском конкурсе "Олимпиада-80", заняв первое место и в спортивном, и в песенном, и в театрально-творческом конкурсах среди школ города, превзойдя в финале восьмиклассников.

Мы себя не жалели в работе, всё было легко! Однако враг подкрался, откуда не ждали. Дети других классов сильно завидовали нашим ученикам. Стали настойчиво спрашивать своих классных дам: "А почему у нас в классе не так интересно?" И вместо того, чтобы начать делать с детьми хоть что-то, они начали войнушку против нас. "Нет планов воспитательной работы!... Не проводятся политинформации. Хромает политическое воспитание... Дети ходят не в школьной форме...". И пр. Странно, что на их сторону встал и директор школы, казалось бы наша работа приносит школе неслыханные дивиденды! Конфликт  вышел за пределы школы. Не долго думая, её расформировали, из десятилетки сделали восьмилетку, и под этим предлогом нас разогнали по разным школам, точно и цинично вычислив, что наша сила в дружбе. Наши дети, так привыкшие к нам, нашей насыщенной жизни, были просто убиты! Родители боролись за нас до последнего, полетело не мало голов, но что случилось, то случилось.
Сергей Игоревич был сильным математиком, окончил знаменитую 239 школу (1961-1971 гг.). Увлекался и философией, и новыми педагогическими идеями. Особенно близки ему оказались идеи П.М. Эрдниева, его УДЕ. Он и нас с Лёшей заразил этим удивительно диалектичным способом построения учебного процесса, создания специфических учебных заданий, обучавших детей видению предмета с разных сторон, а не множества предметов с одной стороны через одновременное решение прямой, обратной, противоположной и обратной противоположной задачи.
Надо сказать, что мы, если не были в школе, то встречались у него или у меня дома. Бесконечные наши разговоры могли касаться только одного: школы, детей, школьных событий и происшествий, методики преподавания, философии образования и пр. Другой человек, попав в нашу компанию, мог бы заподозрить нас в некоторой степени чокнутости, однако разговор был часто так горяч, что любой, случайно присутствующий в доме человек, включался в нашу дискуссию.

В 1975 г. Закончил математический факультет ЛГПИ им. Герцена по специальности учитель математики.
1975 - 1976 гг. - служба в армии, преподавал математику в Ленинградском Суворовском училище.
Работал учителем математики в школах №№ 531, 150, 130 с 1976 по 1991 год.

Мне в жизни очень повезло на встречи с замечательными учителями: начиная от воспитательницы в детском саду и учительницы начальных классов Нина Петровны Чиновой, до тех, с кем свела судьба уже в профессиональной деятельности. 
Но сейчас речь об очень важных трех годах (всего трех годах!), когда мы были младшими подростками (4-5-6 классы).
На наше счастье к моменту, когда мы стали 4-классниками, в школе работали два молодых учителя – физик Николай Васильевич Смирнов и математик Сергей Игоревич Черкасов.
Сложно переоценить их вклад в мою жизнь (думаю, что со мной согласятся и большинство одноклассников). К сожалению, они проработали с нами в средней школе лишь три года. Но эти три года во многом определили мою дальнейшую жизнь. И, в том числе, профессиональную. 
Отчасти про этот эффект говорил Януш Корчак, обращаясь к выпускникам своего «Дома сирот»: «Мы даём вам только одно: тоску по лучшей жизни, которой нет, но которая когда-нибудь будет, тоску по жизни Истины и Справедливости...»
Опыт насыщенной жизни и качественных человеческих отношений, который дал нам Сергей Игоревич, знание того, что ТАКАЯ ЖИЗНЬ точно может быть (мы же так жили) – позволяли (или даже требовали) в дальнейшем искать места, где возможна такая жизнь, или самим пытаться строить жизнь вокруг так, чтобы она хоть чуть–чуть была похожа на ту, которой мы жили эти три волшебные года в школе.

Сложно писать «логическим языком» о человеке, с которым связаны мощные эмоциональные воспоминания, тем более, когда они базируются на детской памяти, и может быть, во многом мифологизированы. 
Но все же попробую кратко сформулировать несколько мыслей о том, что из того, что с нами делал Сергей Игоревич, как мне кажется, было характерно и для педагогического стиля Анатолия Арсеньевича.

Страсть к математике
Это были не просто занятия предметом, знания по которому нужны для сдачи очередных экзаменов. Это была наука, образ мысли, деятельность, стиль жизни, в которые хотелось вовлекаться, в которые было трудно не влюбиться. Наслаждение от интеллектуального усилия, красота необычного решения - эти впечатления, эмоции культивировались Сергеем Игоревичем.

Математика для всех
Задачей Сергея Игоревича было работать не только на небольшую группу учеников, «продвинутых» в математике, а вовлечь в этот процессе по возможности всех, дав каждому возможность двигаться в своем темпе.
Я не знаю подробно всех причин  – но, любопытно, что основную часть своей профессиональной жизни и Анатолий Арсеньевич, и Сергей Игоревич проработали не в специализированных математических школах, а во вполне обычных. А ведь по уровню профессионализма оба могли бы работать со «специальными детьми» (и А.А.Окунев вначале своей карьеры работал в 239-й, где у него собственно и учился Сергей Черкасов). А вот нет, видимо было не так интересно – оба работали в обычных районных школах – со ВСЕМИ детьми.
Да, я знаю, что не все мои одноклассники в итоге бы так уже влюблены в математику (и, может быть, в Сергея Игоревича), но – думаю все же – абсолютное большинство. И он делал все от него зависящее, чтобы в обычном классе, во вполне себе «рабоче-крестьянской школе» успешными в математике было большинство учеников. И чтобы круглый двоечник на других предметах – на его уроке получал опыт успеха и открытия,  что он может решить задачу, и чтобы те, кто уделял математике больше времени или/и она им давалась легче, могли не стоять на месте.
Сергей Игоревич придумывал для этого различные педагогические и методические ходы. Но один образ стоит у меня до сих пор перед глазами: подходит к концу очередной обычный урок математики; Сергей Игоревич снимает пиджак и вешает на стул, а у него спина рубашки мокрая насквозь. От пота. Он носился по классу весь урок - от «камчатки» до первой парты – пытаясь уделить время каждому, стараясь своей энергией и вниманием «обнять» всех. 
Вот это образ – «мокрой от пота рубашки» – как показатель вовлеченности, включенности в процесс, для меня много значил. 

На полном серьезе
С.И.Черкасов культивировал в классе абсолютно серьезное отношение, как к самому предмету занятий, так и к учащимся. (И к себе эти требования он предъявлял, конечно, тоже – что было видно, в том числе, по уже упоминавшейся  мокрой от пота рубашке.)
Это выражалось и в обращении к ученикам «на вы», и в том, как он выстраивал рабочую атмосферу на уроке, и в требовании уважения ко времени урока. Причем это относилось как к ученикам (так, скажем, он не пускал на урок учеников, опоздавших к началу), так и к руководству школы – известны истории, как он не давал политическому руководству школы проводить на уроках математики «пятиминутку политической информации», поскольку это отнимало время у урока математики.
(Думаю, кстати, что это стало одной из причин достаточно короткого времени его работы в нашей школе).

Духовная жизнь
Но не только математика важна для развития подростка. Песни, которые пел нам Сергей Игоревич (и один прямо на уроке математики, в качестве подарка, приза, за хорошую работу, и в замечательном дуэте с Николаем Васильевичем); хор и театр, которыми они занимались с нами в свои выходные дни; туристические походы, к которым приучили нас с 4 класса – все это воспитывало наши души наравне с серьезной работой на уроках.
Немаловажными эффектами такой работы учителей стали и ценности дружбы и товарищества, воспринятые нами с подросткового возраста, и навыки поддержки друг друга в непростых ситуациях походов. Важнейший результат такой жизни – дружная компания одноклассников, от общения с которыми живы до сих пор самые теплые и радостные ощущения и воспоминания, хотя со многими, к сожалению, не виделись уже много лет.

Вобщем, повторюсь - нам очень повезло – встретиться в начале своей жизни с молодым тогда еще, по сути, человеком – и при этом одним из лучших в городе в его поколении учителей математики. И просто замечательным человеком. Огромное горе, что Сергей Игоревич умер так рано.
И спасибо Анатолию Арсеньевичу за воспитание замечательного учителя!